***
Айзелор открыл глаза и первое, что он увидел, было спящее лицо Эланы на фоне безоблачного неба. Голова его лежала у нее на коленях. Псионик попытался встать, но, почувствовав боль в боку, лег обратно. Он начал потихоньку вспоминать события прошедшей ночи. Приложив чуть больше усилий Айзелор сел, по всему телу прошла приятная слабость. Он осмотрелся. Неподалеку спал Велин, свернувшись клубком на своем плаще, лошади были привязаны за осину и тоже спали. Было раннее весеннее утро. Расположились они в небольшой осиновой роще, неподалеку от главной дороги ведущей в Ильвуд. Утренняя прохлада, свежий воздух и природа давали Айзелору силы и, несмотря на ранение, он готов был двигаться дальше. Он догадывался, что его друзья плохо спали этой ночью, и не стал их трогать, а погрузился в размышления. Думал он о многом. О друидах, отправивших его в Торан, о пророчестве, которое написал какой-то сумасшедший. Айзелор его читал пару раз, но не понял ни слова. Думал он о Торане, как долго сможет город удержать красный полумесяц. Думал о Флирусе, об Элане и Велине, и решил, что в компании с ним его друзьям грозит серьезная опасность.
- О, больной проснулся! – воскликнул проснувшийся Велин, но тут же понизил голос, когда взглянул на Элану. – Вот же девка, всю ночь просидела, а меня не разбудила. Хотя собирались по очереди дежурить.
- А куда делись преследователи?
- Ты не видел? Надо отдать должное городским лучникам, которые перестреляли их всех. Наверное, кто-то их предупредил о нашем проезде. А ты, кстати, определенно ей нравишься. – Велин кивнул на Элану.
- С чего ты взял?
- Ох, с чего я взял! – передразнил его юноша. – Да видел бы ты ее лицо, когда она увидела, что ты упал с коня. А то, что она целый час читала молитвы, а потом всю ночь сидела с тобой?
- Ну, это ее долг, как целителя, - ответил псионик, но по его лицу было видно, что ему приятно это слышать. – Рассказал бы ты что-нибудь о себе.
- О себе? – Велин почесал затылок, потом задумался и, наконец, ответил. – Ну, слушай. Я не знаю, где именно я родился. Я – подкидыш. Мои приемные родители жили в городе Рой, который на правом берегу реки Трей. Они нашли меня на пороге дома и очень обрадовались приобретению, ведь сами не могли иметь детей и вырастили меня как родного сына. На десять лет отец мне подарил кинжал и научил им пользоваться. Но я с самого детства мечтал стать магом. Мне всегда казалось, что во мне есть сила, только я не могу ей пользоваться. После я встретил Остана, который уверил моих приемных родителей, что из меня получится отличный чародей. И вот я здесь.
Велин и Айзелор услышали какой-то шелест, а после глухой стук. Они обернулись и увидели, как Элана с сидячего положения резко перешла в лежачее, лишившись груза в лице Айзелора, который придерживал ее. И тут же проснулась.
- Айзелор!!! – воскликнула девушка, уставив свои карие сонные глаза на псионика. И не было понятно, что она имела в виду, видно было, что она еще не полностью проснулась. Минут пять она растерянно смотрела на Айзелора, а потом подняла свой взор к небу. – Хвала богам, выжил, - сказала она и опять уснула.
Велин тотчас разразился громким смехом и упал на траву. Айзелор пытался утихомирить его, но Велин не слышал и не видел псионика. От его смеха вновь проснулась Элана и теперь непонимающе смотрела на Велина.
- Что случилось.
- Не обращай на него внимания, - ответил псионик и махнул рукой в сторону смеющегося чародея. – Ну, как, выспалась?
- Да…. Почти…. Чуть-чуть…
- Понятно, тогда у меня к вам разговор. Да уймись ты, наконец! – Айзелору пришлось повысить голос на Велина, чтобы тот перестал смеяться. – Я предлагаю вам вернуться в Торан, поскольку путешествие со мной вам сулит только лишь неприятности.
- И не надейся! – крикнул Велин. – Я давно хотел такой жизни, и теперь я тут, чтобы внести свое имя в книгу истории Эйтории! Я не отступлюсь.
- А ты Элана? Там ведь твой отец, твой город?
- Я тоже уже решила. В городе меня ждут не меньшие неприятности, чем с тобой. А папа и сам справится, он ведь еще молод. А повидать мир и мне охота.
- Значит, можем отправляться дальше? Учтите, я никого не принуждаю.
- Ну, тебя, - буркнул Велин и пошел отвязывать лошадей.
Выйдя на дорогу, путники направились в Ильвуд, по пути встречая караваны и различных путешественников. Ехали они крупной рысью и лишь два раза останавливались, чтобы поесть. Когда начало смеркаться, путники увидели недалеко впереди одну из охранных башен, которые были построены во время кровавой войны с орками. На них устанавливали орудия, которые стреляли огненными шарами. С помощью таких орудий истребили больше половины орков Эйтории, пока не нашли причину их нападения. Причиной оказался маг, изгнанный из гильдии Ильвуда за нарушение правил кодекса. Как он смог подчинить всех орков страны остается тайной. В последствии его хотели повесить, лишив перед этим его Дара. Но лишь только петля затянулась, маг исчез. Больше его не встречали. Ходят лишь слухи, что он был в Беонталии и виделся с Первичными.
По легенде, Первичные – это люди, наполненные чистой магией и владеющие ей в совершенстве. И считается, что боги – это есть Первичные, достигшие самого высокого статуса. Откуда взялись Первичные - никто не знает, но даже по сей день время от времени на Земле появляются дети из ниоткуда. После того, как их воспитывают приемные родители, и дети достигают зрелого возраста, их забирают назад на Беонталию.
А орков, после битвы прогнали в Серые горы. Но и там сейчас не спокойно. Орки сильно расплодились и пытаются вынести границы за пределы гор, но правительство Эйтории против, отчего появляются новые конфликты.
Когда уже окончательно стемнело, путники заметили впереди огни городских ворот. В мирное время они были открыты круглосуточно, лишь изредка стража останавливала наиболее подозрительных. Троих всадников стража восприняла вполне нормально, ведь приключенцы в Ильвуде бывали часто. В гильдию магов было уже поздно идти, и потому путники расположились на постоялом дворе с названием «Слава героям». Только они зашли в комнату, Элана сразу же увалилась спать.
- Интересно, куда делся Остан? – поинтересовался псионик. – Его с нами нет еще со вчерашней погони.
- А он, когда здесь ему нечего делать, возвращается к Вратам. Оста-а-а-ан! – крикнул Велин, и тут же перед ним появилась расплывчатая фигура старого чародея.
- Ну, чего?
- Вот видишь, только я его позвал, он уже здесь, – сказал ученик Остана, совершенно не обращая внимания на вопрос.
- Тьфу, на вас! – возмутился Остан. – Им здесь все шуточки. А мы со стражем, между прочим, глобальные проблемы обсуждаем. Не понимаю, как тебе удалось добиться такой популярности? – обратился он к псионику. – В том мире только и говорят о тебе и Темном маге.
- И что говорят?
- А ты думаешь, оно мне надо? Мне главное свою задачу здесь выполнить и пусть земля мне будет пухом…. Да, Велин, кстати, продолжим наше обучение.
- Учитель, я спать хочу.
- Никаких спать! Как ты думаешь мир спасать, если у тебя нет даже базовых представлений о мире волшебства?
- Но я имею…
- Не огрызайся! Вот молодежь пошла! Им все свои знания, а они – спать. Ну ладно, спи, но завтра с утра продолжим занятия.
- Извините, - вмешался Айзелор, - но с утра не выйдет. Утром мы отправимся к верховному магу.
- Уважаемый спаситель мира, уж к магу можешь и сам сходить.
***
В Ильвуде наступило утро, засуетились люди, стража заняла свои посты, открылись всяческие лавки, город ожил. С постоялого двора вышли двое: юноша и девушка, практически не выделяющиеся среди разношерстной толпы столицы Эйтории. Здесь были и тарагорские рейдеры, и пертепронцы, и эльфы встречались, были и гномы из Линдона, даже орки попадались, но большую часть занимали люди. От Торана город отличался размерами, шириной улиц и крепостью в центре, где находились все административные постройки. Туда и направились Айзелор и Элана.
Стена, окружающая центр города, была построена еще во время смуты, когда имели место многочисленные захватнические войны, а последнее столетие она служила лишь архитектурным памятником. С внешней стороны стена не отличалась от защитных сооружений других городов. Обычный серый камень и башни, прерывающие строение, а вот изнутри это было произведением искусства. Практически по всей внутренней поверхности стены красовались лепленные картины из истории Эйтории. Но самой выделяющейся была картина расколотого полумесяца с изображением иллитида.
- Представляешь, - начал Айзелор, разглядывая лепку, - когда-нибудь и наши с тобой фигуры будут украшать эту стену. Например, так, я уничтожаю книгу Зла, а ты убиваешь Темного мага…
- А Велин?
- Велин? А он в это время будет в соседней комнате учиться у Остана готовить зелье из червячков, – ответил псионик, и они оба рассмеялись.
Здание правительства состояло из пяти башен, каждая из которых отвечала за определенную направленность. Это были Гильдия магов, Башня войны, Башня закона, Сокровищница и Башня искусства. Войти в башни можно было только лишь через центральный двор, где стояли пять монолитов, таких себе стационарных, постоянно открытых порталов, выполненных в форме ворот или дверей. Сверху каждого монолита висела табличка с названием одной из башен. Еще одна особенность была у этих монолитов, их энергетическая структура была создана так, что пройти могли существа лишь с положительной аурой.
Пройдя через цветочный коридор, Айзелор и Элана подошли к монолиту с табличкой «Гильдия магов» и, шагнув в него, оказались в небольшой комнатке, в которой стоял стол, за которым сидел человек и что-то писал. В углу комнаты стояла необычная конструкция отдаленно похожая на монолит, но более громоздкая, с какими-то трубочками, рычажками и другими премудростями. Занимала эта конструкция большую половину комнаты.
- Что вы хотели? – спросил человек, прервав на миг свое писание.
- Э-э-э, нам бы увидеть,… Кого нам увидеть? – начал было Айзелор, рассматривая необычную машину, и забыл имя мага.
- Энтрамира. – подсказала Элана.
- Ах, да! Нам необходимо встретиться с Энтрамиром.
- Извините, но Энтрамир сейчас занят. По какому вы делу?
- По вопросу о ментальной магии и несанкционированном ее использовании, – на ходу придумал псионик. Ведь то, зачем в действительности они пришли, могло показаться нелепым.
- Интересно… А как вас представить?
- Передайте лучше ему эти два письма.
- Прекрасно. Где вы будете, чтобы послать гонца, когда магистр освободится?
- Ну… - Айзелор задумался.
- В цирке! – с ходу выпалила Элана.
- В каком цирке? – Псионик удивленно посмотрел на нее.
- Когда мы ехали сюда, я заметила афишу о феерическом представлении.
- Ну, значит в цирке, – подтвердил юноша и, раскланявшись, шагнул обратно в портал.
***
И, правда, по всему городу были расклеены афиши о феерическом представлении Дауртона Великого. Правда о его величестве никто и не слышал. Но все же люди любили волшебство, и потому на представление собралась целая толпа, и среди этой толпы были Айзелор и Элана. Специально для представления был разбит шатер на одной из центральных площадей. Изнутри все было как в цирке: круглая арена и сиденья вокруг.
На сцену вышел человек в плаще зеленого цвета и с цилиндром на голове и представился как Дауртон – великий маг и волшебник. Представление началось с яркой вспышки от самого мага и по всей арене пошли плясать огоньки, взбираясь по сиденьям к верхним рядам под визг присутствующих. Поманипулировав еще немного сгустками энергии, маг стал вызывать в воздухе иллюзии лиц зрителей, после чего вызывал людей, чьи лица появлялись, и показывал на них свою магию. После умелых манипуляций Дауртона, люди исчезали, сгорали, засыпали, разлагались, но после всего садились обратно целые и невредимые.
- Я конечно не раз уже видела магию, восторженно сказала Элана. – Но в воровской гильдии магия носила чисто технический или военный характер и была лишь эффективной, но не эффектной.
- А я магией не увлекаюсь, – ответил псионик. – Я считаю, что магия к добру не приведет, да и нечестно это. Магию придумали трусливые люди.
- Ну а если использовать магию не в военных целях?
- А вот бытовую магию придумали ленивые люди. И вообще… - Айзелор запнулся, поскольку увидел перед собой свое лицо. Это означало, что его вызывают на сцену для очередного фокуса. – Нет, я не…
- Иди, давай! – Элана его буквально вытолкнула с сиденья, и Айзелору не оставалось ничего, кроме как выйти на арену.
Маг стал напротив него, взял в руки меч и начал читать заклинание. Псионик пытался определить, на каком языке он колдует. Язык ему показался знакомым, но малоупотребляемым. Маг закончил заклинание и, замахнувшись, стремительно направил меч к Айзелору. Но задумавшийся псионик мгновенно вынул меч из ножен и парировал удар мага. Некоторое мгновение после звона металла в зале воцарилась тишина, но после, по всем рядам раздался смех. Поняв свою оплошность, Айзелор лишь развел руками и вложил меч в ножны.
- Видимо мне нужно было объяснить смысл фокуса, но я не подумал. Сейчас я рассеку вас этим мечем, но не бойтесь, вы боли не почувствуете, – сказал Дауртон.
Маг повторил заклинание и его меч легко прошел сквозь тело псионика. Фокус удался на славу, поскольку в его начале, благодаря Айзелору все могли убедиться в том, что меч настоящий. Он вернулся на место к хихикающей Элане.
Прошло еще несколько фокусов, после чего маг сказал:
- А теперь последний номер. Выйдите те, кто увидит свое изображение.
Над ареной появились шесть лиц, среди которых было лицо Эланы. Девушка с радостью сразу вскочила и выбежала на сцену. Дауртон начал читать заклинание и размахивать в воздухе рукой. И снова его речь показалась знакомой юноше. Хоть псионик так и не смог познать искусство магии, он хорошо помнил многие уроки и часы, проведенные в магической библиотеке, потому ему показалось, что это был древний демонический язык. Но больше всего его насторожило движение его рук. Присмотревшись внимательно, он понял, что тот рисует пентаграмму. Сопоставив все это, Айзелор вспомнил, что это – обратное инфернальное заклинание вызова портала. В лесу, где он жил, часто происходили вылазки демонов, и когда пропала его сестра, друиды проникали в преисподнюю, на ее поиски, но результата не было. Через мгновение, под магом в радиусе трех метров образовался светящийся круг, от которого псионик почувствовал жар ада, как несколько лет назад при открытии такого же портала. Айзелор вскочил и бросился к улыбающейся Элане, но было поздно. Шесть девушек и Дауртон Великий исчезли. Псионик стоял растерянный посреди арены цирка, а публика вновь рассмеялась, полагая, что он опять не понял смысла фокуса.